Трудно быть Германом, или хроника интроектовской резни

Картина мрачно, феодально гремела, как токката. Если долго смотреть, казалось, она начинает наползать медленным, неотвратимым танком – чтобы втянуть в себя, присоединить к тому, что в ней происходит.
От нее веяло дикой, безысходной тоской и столь же дикой, неизбывной надеждой.
А.Рыбаков «Дёрни за верёвочку»

Думаю, что не имеет смысла излагать предысторию создания фильма «Трудно быть богом». Об этом уже достаточно много сказано – и о давнем замысле А.Германа, и о многолетней, мучительной и просто-таки садистической съемочной эпопее, и о трагическом завершении процесса производства фильма в связи со смертью режиссера. Фильм долго (очень долго) ожидался всеми, кто неравнодушен к творчеству братьев Стругацких и (естественно) – к творчеству А. Германа. Первоначальные впечатления от фильма побывавших на предпросмотрах были противоречивыми и только подогревали интерес. Было понятно, что А.Герман снимает что-то свое, весьма условно соответствующее книге.

С экранизациями по творчеству Стругацких с моей точки зрения дело обстоит неважно – то ли не везло на режиссеров, то ли сама их проза в силу определенных причин трудно поддается полноценному переносу на язык кино. Понятное дело, что Тарковского со «Сталкером» и Сокурова с «Днями затмения» к числу экранизаций не причисляем, ибо это отдельное от собственно книг братьев Стругацких творчество.

В свое время я был очень большим поклонником творчества братьев, более того – мне повезло прочитать «Трудно быть богом» в нужном возрасте (а это все-таки важно, когда впервые читается та или иная книга). Поэтому фильм по ней я ожидал с огромным интересом и предвкушением. При всем при том (опять-таки) я прекрасно понимал, что у Германа (просто по определению) и речи быть не может об экранизации.

Итак, в начале марта мне все-таки удалось найти удобный сеанс и попасть на фильм. Первое впечатление – недоумение, некое опустошение и тяжесть. Три часа наблюдать этот тщательно выстроенный босхианский ад – задача не из лёгких. Тем не менее, определенное послевкусие у фильма оставалось, оно было неотчетливым, какие-то смутные вопросы – не сформулированными и, естественно, оставшимися без ответов.

Это ощущение не оставляло меня несколько дней и постепенно определенное впечатление созрело, а после повторного просмотра (да-да, я посмотрел этот ужас несколько раз!) – оформилось. Собственно, для окончательного проживания и вывода наружу и потребовалось как-то его зафиксировать – например, в виде этого текста.

Фильм трудный, тяжелый и многослойный. Сам язык фильма настолько непривычен, что уже одним только этим вызывает у многих неприятие. Мастерски выстроенный, плотный, насыщенный деталями кадр, невозможные в своей органичности персонажи могут вызвать даже некоторый шок. Режиссер дает нам возможность прямого погружения в эту атмосферу, где мы именно наблюдаем идущую своим чередом жизнь некоего социума, а не следуем за рассказчиком, целенаправленно выстроившим свою историю. Невнятные неоконченные фразы, обрывки слов, совершенно «случайные» персонажи, иногда всего лишь на несколько секунд возникающие на экране – все это формирует у нас восприятие внешнего наблюдателя, присутствующего в чужой, непонятной, страшной и невыносимой – но все-таки цельной и относительно связной реальности.

Поэтому неизбежно каждый видит там свое. Кто-то – только чернуху, порнуху и блевотину, хаотически перемещаемые по экрану; прирожденные (или профессиональные) борцуны с системой с удовольствием нащупают там знакомые фиги в кармане; киноманы и любители арт-хауса с радостью обсудят великолепный видеоряд, актеров и работу режиссера. И так далее – ведь действительно, от оригинального произведения, кроме общей канвы и самих персонажей, практически ничего не осталось. Даже зная повесть чуть ли не наизусть, порой с трудом распознаешь в фильме столь знакомых героев и обстоятельства – настолько это все другое и о другом.

Поэтому, не отвлекаясь на пересказ оригинального произведения (лучше авторов никто не изложит), цитирование анонса к фильму (скелет сюжета не дает никакого представления о том, что на самом деле будет на экране), попытаюсь изложить свое видение того, что же все-таки представил нам уважаемый режиссер. Сразу могу сказать, что в силу профессии оно у меня будет специфическим – но может быть небезынтересным не только для меня.

Итак, увиделось мне следующее.

Весь фильм – это психотический бред. Все эти жуткие декорации, душное пространство, переполненное не менее кошмарными персонажами, в котором практически нет личных границ – это та самая внутренняя реальность психотика, где он не различает себя и других, не ощущает собственных границ и т.д. Именно поэтому так нелогично и невозможно выглядят все бытовые подробности – начиная от пресловутой антисанитарии и заканчивая самим домом Руматы. Даже в средневековье в этом невозможно жить.

Обратите внимание, что фильм идет то от первого лица (Руматы), то от стороннего наблюдателя (в представлении которого Румата – одно из действующих лиц). Т.е. наблюдающее Эго условного творца и зрителя этого бреда периодически все-таки функционирует.

В наблюдаемом вязком душном пространстве практически нет видимого движения по сюжетной линии, плавное и казалось бы хаотическое перетекание сцен из одной в другую проходит, как в тяжелом кошмаре (или, как уже говорилось, бреду).

И только один элемент, возникающий раз за разом, полностью выпадает из этого босхианского пространства – это регулярно подаваемый Румате чистый красивый платок, которым раз за разом он пытается очистить свое восприятие. То же самое можно сказать и о белых розах, регулярно возникающих в кадре.

В этом жутком мире происходят кошмарные в своей обыденности события, в которых буднично и пребывает главный герой. Невозможность существования там осознается Руматой все острее и острее. Он пытается почувствовать себя там своим (символически это обыгрывается как регулярное погружение лицом в кровь и грязь), но это невозможно, невыносимо и всё-таки неприемлемо.

Это ощущение становится все нетерпимее и после гибели Киры его здоровая часть активизируется и начинает разрушать этот бред вокруг себя, очищать и упорядочивать внутреннее пространство, убивая и разрушая составляющие его элементы. Попутно Я героя разбирается и с представителями суперЭго (коллегами-землянами) в финальной сцене.

И далее мы наблюдаем уже более здоровую личность, поступательно и целенаправленно уходящую вперед, – по тяжелому и сложному, но все-таки уже более расчищенному пространству (там наконец-то появляется пространство, и оно чистое) внутренней реальности. Да, он сбросил с себя доспехи и антураж благородного дона и сына бога и превратился в обычного человека. От властелина собственного кошмара, в котором приходится страдать и ему самому, он, путем разрушения этой травматической реальности, теряя свое мучительное всемогущество вырастает до обычного человека. И это безусловно победа и шаг вперед.

Итого:

Этот фильм представляет собой попытку увидеть мир глазами психотика, проходящего терапию. А психоаналитик тут (та-дамм!) – это тот объект, постоянно остающийся за кадром, который время от времени подает чистый свежий платок и этим хотя бы чуть-чуть помогает очистить восприятие клиента.

И в ситуации, когда хоть немного удалось расчистить внутреннее пространство от этих кошмарных интроектов, можно говорить о значительном успехе – клиент поднялся до хотя бы пограничного уровня, т.е. стал более целостной личностью.

Если же обобщить в еще большей степени, то весь фильм рассказывает о том, с чем все мы сталкиваемся регулярно. С тем, что знакомо каждому, – о преодолении себя, о движении вперед, сколь бы мучительным и трудным оно ни было, в каких бы чудовищных и жутких обстоятельствах внутренней и внешней реальности не приходилось бы жить (и выживать!). Да, Герман это видит так – бредово, с грязью, кровью и фекалиями. И этот отпугивающий многих антураж только подчеркивает тот факт, что этот фильм – для взрослых. Взрослых не биологически, а психологически – т.е. способных вынести и переработать эту тяжесть.

Но именно сам столь знакомый всем нам сюжет – о Герое, превозмогающем прежде всего себя самого, – именно он дает отклик у всех, кто смог присоединиться к фильму. И обратите внимание – скоро уже месяц, как фильм вышел на экраны, и он все еще идет в нескольких кинотеатрах (пусть и в маленьких залах, и в неудобное время). И этот прокат регулярно продляется. Значит, что-то в этом фильме все-таки действительно что-то есть.

Я не самый большой ценитель творчества конкретно Германа и арт-хауса вообще, но все-таки этот фильм считаю очень мощным и где-то даже гениальным. Для меня он встает на один уровень с «Мертвецом» Джармуша – как по уровню мастерства режиссера, так и по великолепной работе оператора и актеров.

В заключение хотелось бы сказать, что любое творчество отражает некий внутренний конфликт художника, и поэтому – да, конечно, «быть Германом» очень трудно и тяжело…

Рекомендовать фильм для просмотра всем не возьмусь, но все-таки это однозначно нечто большее, чем чернуха ради чернухи…

PS: Одно из рабочих названий фильма - "Хроника арканарской резни", что я и попытался обыграть в названии этого текста.

26.03.2014

© А.В. Суляев

Политика конфиденциальности
© Андрей Суляев, 2024